Свами Вивекананда (1863—1902) как-то назвал себя «воплощением Индии». Если он подразумевал, что представляет каждого человека, каждую общину или секту в Индии, то он не преувеличивал; более того, его можно было бы назвать «воплощением всего мира». Это был человек, который действительно отождествлял себя с человечеством как единым целым; вера, каста или язык не имели для него никакого значения. Он был подлинным гражданином мира.
Индия, конечно, занимала особое место в его сердце, ибо Индия — страна великого идеализма. Ни в какой другой стране не было такого идеализма, но нигде и не страдали от него столь жестоко. Свамиджи хотел, чтобы Индия сохранила свой идеализм и вместе с тем овладела умением и искусством Запада совершенствовать материальный мир. Он верил, что Восток и Запад многое могут дать друг другу и стать тем самым еще более развитыми и процветающими. Искусственные барьеры между странами и между людьми вызывали у него негодование. Человечество было для него единым, равно как и мир.
В религии верования и догматы были для Свами Вивекананды лишь деталями, только Истина — сущностью.
«Всем можно пожертвовать ради Истины, но нельзя жертвовать Истиной ради чего бы то ни было»Свами Вивекананда
«Всем можно пожертвовать ради Истины, но нельзя жертвовать Истиной ради чего бы то ни было»,— часто повторял он. Но что есть Истина? Ее трудно определить словами. Все, что можно сказать: Истина «бесконечна и вечна». «Все покоится на Истине», она — основа всего существующего. «Абсолютная Истина одна», «относительная истина различается степенью». «Только Истина торжествует, не ложь»,— повторял он слова пророков Индии. Свами Вивекананда был иногда резок, обличая зло как в своей стране, так и за ее пределами, потому что он был убежден, что «Истина не склоняется ни перед каким обществом, будь то древнее или современное». Это он проповедовал всю свою жизнь и на Востоке и на Западе. «Человечество должно понять, что все религии — лишь различные способы выражения единой Религии. Она есть Единство, и каждый может выбрать путь, который ему больше подходит». Общей Истиной для всех религий было то, что он звал Ведантой.
Послание Западу
Объясняя цель своей поездки на Запад, Свами Вивекананда как-то заметил: «Я несу послание Западу, как когда-то Будда — Востоку». Что это было за послание? Это послание Истины и сути всех религий. Согласно Веданте, как сжато сформулировал Свами, суть всех религий состоит в том, что «душа потенциально божественна. Цель — проявить это божественное начало путем контроля над своей природой, как внутренней, так и внешней. Достигайте этого работой, молитвой, контролем над психикой, философскими размышлениями, всем этим или чем-нибудь одним — и будьте свободны. Вот в чем смысл Религии. Доктрины, догматы, ритуалы, книги, храмы или уставы — все это второстепенные детали». «У него (Вивекананды.— Авт.) все позитивно и нет ничего негативного»,— говорил Тагор. Комментируя учение Свами Вивекананды, Ромен Роллан писал: «Я не могу прикоснуться к ним (высказываниям Свами.— Пер.), не ощущая электрического удара. Какие потрясения, какие порывы они должны были порождать, когда выходили, пламенные, из уст героя!».
«Я несу послание Западу, как когда-то Будда — Востоку»Свами Вивекананда
Свами Вивекананда принес свое послание в страну, которая, казалось, меньше всего была склонна принять его. Как враждебно было американскому обществу все то, что предстояло проповедовать Свамиджи, можно судить по предостережению, которое сделал ему Роберт Ингерсол, известный философ-агностик: «Пятьдесят лет назад Вас бы повесили, если бы Вы отправились сюда проповедовать, или сожгли бы заживо. И еще совсем недавно фермеры забили бы вас камнями». Это лишь показывает, как нетерпимы люди. Большинство из них на Западе были христианами того или иного толка, и они относились с крайним подозрением ко всему, что отличалось от взглядов их конфессии. Были и другие, носящие различные ярлыки, которые собирались спасти человечество от ада на пути, известном только им одним. Их усердие было близко к безумию. Они боролись друг с другом, и вся религиозная жизнь Америки была отмечена ложными обещаниями одних и свирепой руганью других, и вот в такой обстановке Свами Вивекананда выступил в 1893 г. на Парламенте религий с изложением учения Веданты. Первой реакцией слушателей было удивление, радость, чувство облегчения, ибо дух Веданты внес свежесть в удушливую атмосферу стиснутого догмами фанатизма, в которой эти люди так долго жили. По словам Уолта Уитмена, «общество в США сводят судороги, оно жестоко, полно предрассудков и гнили… Никогда, возможно, ранее не было такой опустошенности в сердцах, как здесь и сейчас». Не случайно один из журналистов назвал учение Веданты столь же широким, как Небеса, охватывающим лучшее, что есть во всех религиях, универсальной религией. О Свами Вивекананде он высказался так: «Он стал любимцем Парламента за высоту своих чувств, за красоту своего облика. Как только он появлялся на трибуне, все ему аплодировали, и это искреннее одобрение тысяч и тысяч он принимал с детской простотой, без какой-либо рисовки».
Противодействие
Когда Свами Вивекананда прибыл в США, он был никому не известен. Его не знали и в его собственной стране, ибо кто он был, как не один из многих тысяч бродячих монахов, наводнявших Индию? Учитель Свамиджи — Шри Рамакришна (1836—1886) распознал и любовно пестовал его гений, готовя к роли, которую, как он предвидел, в будущем предстояло Свами сыграть для человечества. Свамиджи даже испытывал затруднения с допуском на Парламент в качестве делегата из-за отсутствия соответствующих полномочий. Полномочия ему предоставил профессор Дж. X. Райт из Гарвардского университета. Профессор встретил Свамиджи на частном приеме и был настолько поражен его ученостью, что сразу же написал ряду влиятельных лиц, связанных с Парламентом религий. Он писал, представляя Свамиджи: «Это человек, обладающий большей ученостью, чем все наши маститые профессора, вместе взятые».
«Это человек, обладающий большей ученостью, чем все наши маститые профессора, вместе взятые»профессор Дж. X. Райт из Гарварда
По окончании работы Парламента Свами Вивекананда сразу стал мировой знаменитостью — перемена, которая ему совсем не нравилась. Мы читаем в одном из его частных писем (от 15 марта 1894 г.): «Я устал от чтения лекций и всей этой чепухи. Это общение с сотнями разновидностей человеческих существ раздражает меня… Я совсем не „неистовая личность» (пресса описывала его как „неистового индуса».— Авт.) Ничего похожего. Все, что я хочу,— не быть здесь, ибо я больше не могу выносить эту бурную атмосферу». Он мучился оттого, что его превращали в «светского льва». Ему больше была по душе безвестность, в которой он жил в Индии.
Было бы ошибкой думать, что ему доставались одни «букеты». В него летели и «камни». Христианские миссионеры были встревожены его популярностью. Они привыкли получать субсидии, проповедуя, что Индия — страна язычников, жаждущая быть обращенной в христианство. Теперь же американская печать стала писать, что стыдно кому-либо учить Индию религии, скорее, остальному миру надо сесть у ее ног и учиться. А Вивекананда говорил, что Индия нуждается совсем не в религии, а в материальной поддержке. Миссионеры обнаружили, что пожертвования, которые до сих пор к ним регулярно поступали, заметно уменьшились. Они винили в этом Свамиджи и старались изо всех сил его дискредитировать, затевая даже скандалы. Как ни странно, некоторые его соотечественники тоже присоединились к этим людям — по тем или иным причинам. Но Свамиджи ведь учил, что Истина в конечном счете всегда побеждает. Он не старался защитить себя, другие вставали на его защиту и гневно протестовали. В конце концов, все эти низкие интриги с треском провалились, и репутация Свамиджи лишь упрочилась.
Не только христианские миссионеры, но и другие группы людей, объединившись, стали упорно бороться со Свамиджи. У них были для этого веские причины. Престиж их падал, а число сторонников сокращалось. Они не могли смириться с тем, что человек с темной кожей, из языческой страны может одерживать верх над ними. Однако они, сколько ни старались, не могли соревноваться со Свамиджи. Однажды группа так называемых «свободных мыслителей» вызвала его на спор. В этой группе были люди самых различных взглядов — атеисты, материалисты, агностики, рационалисты и т. п. Они были убеждены, что легко сокрушат Свамиджи с помощью доводов западной науки и философии, которую, как они полагали, хорошо знали. Свамиджи охотно принял вызов, и дискуссия началась. Свидетель так описывает развернувшийся спор: «Я никогда не забуду тот вечер, когда Свами с голыми руками вступил в схватку с силами материализма, закованными в тяжелую броню закона, рассудка, логики, здравого смысла, накопленных поколениями материальных феноменов, наконец, со всей фразеологией, рассчитанной на то, чтобы подавить и запугать невежду. Вообразите их изумление, когда они нашли, что противник не только не был запуган их громкими словами, но показал мастерское владение их же собственным оружием и такое же отличное знание аргументов материализма, как и философии Адвайты… С несокрушимой логикой он доказал, что их знания покоились на неверном фундаменте, причем не на основе их сопоставления с Истиной, а на основании их собственных законов».
Лавры Родине
Вивекананда провел много таких битв и всегда справлялся со своими противниками, кем бы они ни были. Он завоевывал лавры для своей Родины и той Истины, которую она выражала. Индия была для него не просто родной землей, но самой Истиной. Он любил ее не потому, что там родился, а потому, что это была великая страна, страна, давшая миру наивысшие Истины. Он хотел, чтобы Индия существовала не столько ради себя, сколько ради всего мира. Если бы Индия погибла, ее идеи были бы утрачены, и это было бы несчастьем для всего человечества. Он видел, насколько Запад невежествен в отношении его страны. Снова и снова Свами бился с теми, кто чернил его Родину. Такое же невежество он видел и среди своих соотечественников. Конечно, мало кто в Индии знал реальное положение страны. Некоторые были ослеплены Западом, все исходившее оттуда казалось им благом, и путь решения проблем Индии они видели только в подражании Западу. Другие же, напротив, считали, что все на Западе плохо и надо любыми способами избегать его влияния. Пройдя всю Индию пешком, побывав во всех ее важнейших городах, Свамиджи ясно ощутил, что дух Индии остается нетронутым. Беда была в ее социальной системе.
К народу относились с пренебрежением, массы были бедны, невежественны и задавлены, касты дробили страну на мелкие непроницаемые клетки и ослабляли ее единство, неприкасаемость охватила широкие слои. Были люди, чей образ жизни, по словам Свамиджи, «мало чем отличается от жизни животных». Богатые, образованные и высшие касты очерствели и перестали думать о судьбах страны, о бедных и о сброшенных на дно массах народа. Индия, древняя страна, с культурными традициями, уходящими в глубь тысячелетий, стала «спящим левиафаном», тупым, бездеятельным, бесчувственным. Английские правители использовали создавшееся положение по полной. Всеми возможными способами они выкачивали богатства страны, оставляя народ, некогда такой богатый, на грани вымирания. Были и другие проблемы, но именно нищета масс более всего мучила Свамиджи. «Сперва накормить, а потом уже думать о религии»,— постоянно говорил он. И добавлял: «Грех проповедовать религиозные истины голодающим людям». Какой печальный контраст между Индией и США! Призрак голодающих миллионов на Родине неотступно преследовал Свамиджи. Его биографы рассказывают: «В самый день его триумфа (на Парламенте религий) он был приглашен в гости очень богатым и влиятельным человеком в один из самых престижных районов города. Здесь его приняли по-королевски, разместили в княжеских покоях, полных предметов роскоши, о которых он не имел никакого представления… В первую же ночь, когда он удалился на покой и лег в постель, ужасный контраст между нищетой Индии и процветанием Америки подавил его. Думы о тяжелой судьбе Родины не давали ему заснуть. Постель казалась ему утыканной шипами. Подушка была мокрой от слез. Охваченный состраданием, он упал на пол, воскликнув: „О Мать, что мне до славы и моего имени, когда моя Родина пребывает в глубочайшей нищете!.. Кто пробудит народ Индии? Кто даст ему хлеба? Научи меня, о Мать, как помочь ему».
Забота о народе
Свами Вивекананда всегда знал и чувствовал, что реальная сила страны — это народные массы. Никакой план освобождения страны не может быть осуществлен, если не будет привлечена сила народа. Через несколько лет после Парламента религий Свамиджи встретился в Англии со своим младшим братом Махендранатхом Даттой. В ответ на расспросы брата о положении в стране Махендранатх нарисовал впечатляющую картину деятельности Национального конгресса. Он особо отметил требования Конгресса о большем представительстве индийцев в административных органах страны. Свамиджи высмеял идею о том, что власть можно вымолить. На него не произвел впечатления тот факт, что Конгресс тогда представлял собой организацию нескольких получивших английское образование профессионалов. Он сказал, что, до тех пор, пока широкие массы не будут вовлечены в борьбу, Индия никогда не станет свободной. Он даже предложил, чтобы Индия немедленно объявила себя независимой страной и сформировала собственное правительство. Впоследствии лидеры страны именно так и поступили.
Отклики в Индии
Учитель Свами Вивекананды — Шри Рамакришна предсказывал, что его любимый ученик станет «Учителем мира». Никто тогда не принял эти слова всерьез, и менее всего сам ученик. Однако почести, которые оказывали Свамиджи после его выступления в Парламенте религий, отклики в прессе и обществе — все это не оставляло сомнений в правоте слов учителя. Говорили даже, что Свамиджи «общался с Богом», некоторые сравнивали его с Буддой и Христом. Одна молодая женщина, которая позже пожертвовала всем ради его дела, воскликнула: «Он засиял среди нас в ореоле червонного золота, словно сосредоточившем солнечные лучи. Ему едва исполнилось тридцать, этому проповеднику из далекой Индии. Вечно юный, он нес на себе печать мудрости веков. Впервые мы услышали голос древней Индии, поведавший нам учение об Атмане, истинном „Я»».
Бесспорно, Вивекананда был самой выдающейся фигурой Парламента религий. Его выступления были такими же популярными, как и он сам. И по мере того как его лекции становились все более известными, росло уважение к его Родине на Западе. Ранее Индия представлялась варварской страной, которую Запад должен был сделать цивилизованной. Теперь же, выслушав лекции Свамиджи, многие стали убеждаться, что Индия — страна высокой древней культуры. Свамиджи рассказывал не только об исповедовавших индуизм, он говорил обо всех живущих в Индии. Индия никогда раньше не имела за своими пределами представителя, который был бы подлинным индийцем и говорил бы о своей стране с такой гордостью и столь авторитетно. Те, кто ездил до него на Запад, лишь извинялись за отсталость своей страны. Но не Свамиджи. Он великолепно знал Индию и гордился ею. Если кто-нибудь чернил его родину, он умел дать отпор. Это совсем не значит, что он пытался скрыть ее слабости. Он только хотел, чтобы об Индии судили объективно, в реальной исторической перспективе.
Потребовалось некоторое время, чтобы соотечественники Свамиджи услышали о его борьбе и триумфе на Западе. Но и теперь они не знали всех подробностей. Некоторые, возможно, не знали даже истинных целей его поездки на Запад. Они полагали, что Свамиджи отправился проповедовать индуизм или что-то подобное. Совсем нет. Он поехал туда, чтобы выяснить, нельзя ли с помощью Запада найти способ покончить с нищетой соотечественников. Это была, конечно, нереальная цель, но Свамиджи так хотелось сделать что-то практическое, и он поехал. Он поехал еще и потому, что это было давление судьбы; и нравилось ему это или нет, все считали, что он должен участвовать в работе Парламента религий. Правда, и он полагал, что если сможет произвести какое-то впечатление в Парламенте, то добьется большего доверия соотечественников и привлечет их внимание к проблемам, которые жгли его. Именно так и получилось. Когда первые сообщения о Вивекананде, успешно проповедующем в США свои идеи, появились в индийской прессе, страну охватил восторг. Никто не верил, что такое возможно. Это значило одолеть льва в его логове. А позже, когда пришли более подробные известия, наступил настоящий экстаз. «Значит, мы не такие бесполезные, как долго о себе думали» — такова была первая и самая важная реакция. Она стала поворотным пунктом в отношении индийцев к самим себе.
Затем ворвалось известие, что Свамиджи возвращается домой. В разных городах страны началась тщательная подготовка к его встрече — все хотели приветствовать Свамиджи как героя. Сопровождаемый несколькими последователями с Запада, 15 января 1897 г. Свами Вивекананда прибыл в Коломбо. Комитет, образованный из многих выдающихся людей, приветствовал его от имени всей страны. За ним шла огромная процессия. Тысячи людей стояли по обеим сторонам улиц, было воздвигнуто несколько триумфальных арок. Играл оркестр. Не было зала, который смог бы вместить всех желающих его приветствовать. Поэтому торжественная встреча была устроена на открытом воздухе, где было прочитано приветствие. Свамиджи, стоя на верху экипажа, выступил с кратким ответом. Он обратился к собравшимся с призывом быть достойными своего прошлого.
Следующим пунктом назначения был Мадрас, где он пробыл девять дней. Дни были до отказа заполнены приемами посетителей и выступлениями на публичных собраниях. Во время одного из выступлений Свамиджи воскликнул: «Индия моя, поднимайся! Где твоя воля к жизни?..» Рефреном всех его речей было то, что Индия должна опираться на свои собственные силы. «Верьте в себя,— призывал он.— Если вы будете верить в своих 300 миллионов мифических богов и во всех богов, веру в которых то и дело внедряют здесь, среди вас, иностранцы, и не будете верить в себя — нет вам спасения». Затем он указал на причины бедственного положения народа. «Наши аристократические предки попирали народ до тех пор, пока огромные массы людей не стали беспомощными; до тех пор, пока измученные нищетой люди не забыли о том, что они тоже человеческие существа. Их вынуждали столетиями считать себя годными лишь на то, чтобы рубить дрова или носить воду, пока они сами не поверили в то, что рождены быть рабами…».
Подъем масс
Снова и снова Свамиджи говорил о пробуждении народных масс. Им надо дать не только знания, говорил он, но и нечто большее — культуру. Низшие касты должны впитать культуру высших. «Решение не в том, чтобы опустить высших до уровня низших, а в том, чтобы подтянуть низших до уровня высших». Он хотел, чтобы все могли подняться до уровня брахманов; настаивал, чтобы сами брахманы работали для достижения этой цели. Народные массы были для Свами Вивекананды тем, что именуется Вират (Наивысший Бог). Он хотел, чтобы все поклонялись именно этому Богу. «Пусть все остальные тщеславные боги исчезнут на время». Свамиджи призывал людей поклоняться тому, что их окружает,— и человеку, и всем живым существам.
Просвещение
В Мадрасе было несколько прекрасных просветительских учреждений, и Свамиджи полностью одобрял их деятельность. Но образование, которое они давали, не делало еще человека человеком. «Образование — это не количество информации, которое вкладывается в мозги… Образование должно быть усвоением таких идей, которые будут помогать людям строить свою жизнь, личность и характер»,— говорил он.
Перед отъездом из Мадраса Свамиджи заявил, что Индия пробудилась и уже больше никогда не уснет. Эти слова, возможно, были реакцией на тот энтузиазм, с которым его встречали жители Мадраса. С таким энтузиазмом он никогда прежде не сталкивался.
Свами Вивекананда очень нуждался в отдыхе, лекции и встречи его сильно истощили. Чтобы избежать скоплений народа, он отправился в Калькутту на корабле. Население Калькутты восторженно встретило своего кумира. Программа его была столь же напряженной, как и в Мадрасе,— лекции и встречи. Он выступал с тем же напряжением, убеждая людей поверить в себя, стать смелыми, сильными, опираться в решении проблем на свои собственные силы.
Потом он отправился в изнурительную поездку по Северной Индии. Куда бы он ни приезжал, везде его тепло встречали. Народ смотрел на него как на мессию, ибо никогда раньше они не встречали такого понимающего и сочувствующего им, такого простого человека. Люди говорили, что он соединяет в себе качества Будды и Шанкары — сердце Будды и интеллект Шанкары. Он был над кастами и сектами, единственный человек, который судил о людях по характеру, а не по касте. Он не был похож на других социальных реформаторов, которые лишь блуждали вокруг проблем, не доходя до их корней. Его подход к проблемам был всегда позитивным и никогда — негативным. Он хотел оздоровить нацию, вернув ей чувство самоосознания и самоуважения. Он верил, что здоровое тело может легко справиться с заразой извне. Он хотел, чтобы Индия была достаточно сильной для сопротивления враждебным силам как вне ее, так и внутри.
Пробуждение Индии
«Поднимайтесь, пробуждайтесь и не останавливайтесь, пока цель не будет достигнута» — таков был его призыв к народу. В пробуждении, которое стало наблюдаться в Индии в конце XIX в., можно проследить влияние идей Свами Вивекананды. Ушла инертность, которая парализовала страну. Люди перестали думать, что, только подражая англичанам, Индия сможет добиться процветания. Все поняли, что Индия должна оставаться Индией, каковы бы ни были ее проблемы.
Свами Вивекананда не был политиком, однако он вдохновил всех политических лидеров, которые определили судьбу Индии. Если кто-либо держал у себя труды Вивекананды, то это было для английских властей достаточным доказательством вовлеченности в заговор против их колониального правления в Индии. Тилак, Шри Ауробиндо, Гандиджи, Нетаджи (Субхас Чандра Бос.— Пер.) — фактически все национальные лидеры считали себя обязанными Свами Вивекананде. С. Раджагопалачария писал: «Свами Вивекананда спас индуизм и спас Индию. Без него мы потеряли бы религию и не добились бы свободы. Поэтому мы всем обязаны Свами Вивекананде».
Проблемы Индии
Свамиджи считал, что слабость Индии — в ее бедности, пренебрежении к народным массам, в кастовой системе, лишении женщин основных прав, порочной системе образования. Он хотел, чтобы Индия целиком использовала достижения современной науки и техники для избавления от бедности и безработицы. В этой связи стоит вспомнить о его совете Джамшеджи Тате. Он советовал Тате создать мощную индустриальную основу Индии и в качестве первого шага основать Институт науки и технологии. Следуя его совету, Тата создал такой институт, ныне широко известный в стране, и, что интересно, предложил Свами Вивекананде быть его директором. К сожалению, неизвестно, что ответил Свамиджи на это предложение.
Свамиджи часто повторял, что пренебрежение к народным массам — национальный грех, за который Индия дорого заплатила. О кастах он говорил, что они были задуманы как научная система, позволявшая каждому полностью развить свои способности, но позже превратились для огромного числа людей в ужасную пыточную машину. Самой скверной ее особенностью было клеймение людей в качестве неприкасаемых. По его словам, падение Индии началось в тот день, когда она употребила слово «неприкасаемый». «Ни одна религия в мире не ставила так высоко человека, как индуизм, и ни одна религия не топтала так бедных и низших, как индуизм»,— говорил он.
Свамиджи считал также, что ни одно общество не может процветать, если оно пренебрегает правами женщин. Он хотел, чтобы индийские женщины получили равные с мужчинами права на образование. «Разве могут птицы летать с одним крылом?»— спрашивал он. Детские браки вызывали у него боль и гнев. В раздражении он однажды воскликнул, что, не колеблясь, убил бы человека, который попытался бы избавиться от малолетней дочери, выдав ее замуж. Однажды его спросили, что он думает о повторном браке вдов. «Как я могу ответить на этот вопрос? Разве я вдова?» — сказал он. Он выступал за то, чтобы женщинам давали хорошее образование, получив которое они могли бы стать самостоятельными. Он был против того, чтобы мужчины вмешивались в исключительно женские дела.
Образованию Свамиджи придавал огромное значение, но систему образования, которая тогда существовала в Индии, считал крайне неэффективной. При всех обстоятельствах она не способствовала развитию у человека характера, что, по его мнению, являлось основной целью просвещения. Он говорил, что образование должно «строить человека», «создавать характер», а не просто набивать его мозг информацией. Если информация равна образованию, то самой образованной будет энциклопедия. Касаясь проблемы безработицы среди интеллигенции, Свамиджи говорил, что он не видит никакого смысла в таком образовании, которое не помогает человеку стать на ноги.
«Я — социалист»
Свами Вивекананда однажды заявил, что считает себя социалистом. Он не думал, что социализм является совершенной системой, но полагал, что «полбатона лучше, чем совсем быть без хлеба». Он предсказывал, что трудящиеся («шудры») повсюду поднимутся и станут обладать абсолютной властью. Он предвидел, что первая (пролетарская) революция произойдет в России. Следующая революция будет в Китае. Обе эти революции будут насильственными, а он не хотел насильственной революции в Индии. Тем не менее, он был убежден, что власть рано или поздно перейдет в руки трудящихся. Он хотел, чтобы такой переход произошел мирно и спокойно. Он предупреждал высшие классы, что их ждет большая беда, если они не будут сотрудничать в этом переходном процессе. При всех обстоятельствах их судьба предопределена, предсказывал Свамиджи.
Вполне вероятно, что в ходе социальных изменений культурный уровень резко снизится. Такая трагедия случалась везде, где происходила пролетарская революция. Свамиджи не желал, чтобы это случилось в Индии. Поэтому он хотел, чтобы Индия напиталась духовностью, прежде чем там разразится социальная революция.
Свамиджи надеялся, что Индия когда-нибудь станет материально богатой. Но он не хотел, чтобы это произошло за счет ее духовных достижений. Он хотел такого сочетания науки и духовности, чтобы Индия материально процветала и духовно развивалась. Наука и духовность вполне совместимы, считал он, наука покоряет внешнюю природу, а духовное начало — внутреннюю. Так же как человек нуждается в физическом здоровье, ему необходимы такие душевные качества, как любовь и сострадание. Человек не может быть счастлив, обладая только материальными благами; он должен добавить к ним духовные и моральные ценности. Свамиджи хотел, чтобы Индия показала путь достижения такого сочетания. Он надеялся, что в Индии создастся общество, где не будет каст и классов, общество, вдохновляемое высокими духовными идеалами. «Я вижу внутренним взором будущую совершенную Индию, выросшую из хаоса и раздоров, славную и непобедимую, с головой Веданты и телом Ислама»,— говорил он.
Свами Вивекананде было за тридцать, когда он стал чувствовать приближение смерти. Он был счастлив, что способствовал движению страны в правильном направлении и это движение успешно развивалось. «Одна лишь мысль жжет мой мозг — запустить механизм, который поднял бы индийские массы. В какой-то степени мне удалось это сделать»,— писал он другу июля 1897 г. Он продолжал: «Я чувствую, что мое дело совершено и мне осталось жить не больше трех-четырех лет. У меня пропали все стремления к личному спасению. Я никогда не интересовался земными удовольствиями. Я должен видеть свою машину бесперебойно работающей и знать наверняка, что повернул рычаг в интересах человечества, во всяком случае, в Индии, и что этот рычаг никакая сила не сможет повернуть обратно. Я засну, не думая о том, что будет потом, и пусть я буду рождаться снова и снова и испытывать бесчисленные страдания, лишь бы я мог служить единственному Богу, который существует, единственному, в которого я верю,— слиянию всех душ в Единое. И превыше всего для меня — Бог грешных, Бог униженных, Бог бедных всех рас и народов, ему я поклоняюсь особо».
Перевод А. П. Гнатюка-Данильчука
* Перевод выполнен по изданию: Swami Lokeshwarananda. Swami Vivekananda — The Perennial Vivekananda. A Selection. Compiled end Edited by Swami Lokeshwarananda. Calcutta, 1988, с. IX—XXIII.